Новости. Люди, льготы, жизнь…

Газета "Вечірній Харків", 19.10.2006.

«Первый удар пришелся в висок. Я, как говорят боксеры, «поплыл». Второй — в нос. Я почувствовал, что пошла кровь, но сознание ко мне вернулось. Круги перед глазами сошлись в одну точку, водителей стало не три или четыре, а всего-навсего один. И я из неприкрытой мишени превратился в обороняющегося бойца. Достать его как следует мне, к большому сожалению, ни разу не удалось — мешала заливающая глаза кровь и остаточная вялость после полученного первого удара. Но я был исполнен решимости защищаться и в таком состоянии. Чаша весов начала склоняться в мою сторону…»

Это строчки из письма семидесятилетнего человека. Водителю автобуса, который поднял на него руку, — лет двадцать, по словам автора письма. Около тридцати — как говорит директор коммерческого маршрута.

Хоть читать это письмо было жутко, но сомнений в том, что все происходило именно так, как описано, не возникло. Мы часто становимся свидетелями того, как старики выпрашивают в автобусе разрешения проехать с удостоверением и как пренебрежительно, а подчас и грубо встречают водители и кондукторы их просьбы. Народ помалкивает — похоже, консенсус по вопросу отношения к старости в нашем обществе уже найден…

…Табличка при входе в автобус № 106-Е гласила: «Удостоверения предъявлять в развернутом виде…» Кондуктор, болтая с водителем, не обратила внимания на удостоверение И.М. Что в салоне находится льготник, выяснилось метров через сто после того, как полупустой автобус отправился по маршруту. Водитель заявил: «Мужик, выходи, мы с понедельника льготников не возим».

Дело было в воскресенье. Еще в пятницу И.М. ездил на этом же маршруте по удостоверению ветерана труда. С какого понедельника отменили льготу, водитель объяснять не стал, равно как и не предложил пассажиру оплатить проезд. Он просто остановился между остановками: «Будем стоять, пока не выйдешь. Мне спешить некуда…»

Расстроившись больше от пренебрежительного тона, чем от таинственного исчезновения льготы, пожилой человек потребовал, чтобы его, по крайней мере, высадили на ближайшей остановке или вернули на то место, где он садился в автобус.

До остановки его довезли. И.М. направился к выходу — решил, что все равно не поедет дальше в этом автобусе. Он чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, и обида росла. При выходе И.М. дал себе волю — сказал грубость. Видимо, взять верх над стариком для водителя оказалось важнее, чем выполнять свою работу. Он выскочил из кабины и набросился на уже вышедшего и спокойно ожидавшего его пассажира. Увидев, что старик отбивается, кондуктор поспешила на подмогу. Пассажиры? Они сидели смирно в брошенном автобусе, ожидая, когда водитель «освободится».

Человеческое достоинство нельзя испытывать бесконечно. Откуда взялись силы — неизвестно, но И.М. даже перешел в наступление. Он схватил подвернувшуюся — благо не редкость на наших остановках — пустую бутылку и решил, что скорее позволит себя убить, чем отступит. Ему удалось обратить в бегство и водителя, и кондукторшу, и еще одного водителя («Руслан, тебе помощь нужна?») подъехавшего автобуса № 48.

Драка не прошла для И.М. бесследно. Он получил не только ушибы и сотрясение мозга, которое диагностировали уже в другом городе, куда он вскоре отправился в командировку (да, И.М. еще работает, как работал всю жизнь, в государственном учреждении, откуда сбежала на более сытные, коммерческие хлеба молодежь). Но болезненней всего оказались не травмы, а неслабеющее чувство унижения от пережитого. В письме на семнадцати страницах И.М. перебирает подробности события и пытается понять, в чем он виноват и почему попал в такую ситуацию. Причиной ненависти к пожилым людям он сам считает льготы. Ведь мир, в котором мы теперь все живем, уважает деньги — вот пусть государство перестанет делать вид, что оно о нем заботится, и отдаст ему и еще миллионам пенсионеров всю заработанную ими пенсию полностью. Тогда они сами будут решать, заплатить ли хаму-водителю или пройтись пешком с пользой для здоровья. Проживут и без льгот, уверен И.М., тому доказательством служит вся предыдущая жизнь, прожитая их поколением отнюдь не в изобилии.

Тяжелое письмо. Калька с нашей действительности, в которой льготы не унижают только народных депутатов и воякив УПА. Может, и стоило бы их «уравнять»? Хотя бы для того, чтобы хлебнули свою порцию «льготного счастья» от незалежной. Чтобы поняли, что льгота — это отнюдь не дань уважения, а во-первых, статья экономии: далеко не все пенсионеры пользуются теми льготами, которые для них задекларированы. Во-вторых, это попытка переложить часть своих обязательств перед гражданами на бизнес. Попытка эта неудачная, поскольку бизнес — в данном случае перевозчики — отказывается нести социальную ответственность. Компенсировать затраты на перевозку льготного контингента государство не в состоянии — не только коммерческим структурам, но и собственным трамвайно-троллейбусным паркам, метрополитену, железной дороге.

В результате льготники оказываются униженными перед звереющими наемными работниками частных структур. Водители, кондукторы автобусов вынужденно и привычно подворовывают у хозяина (благо, практически ни в одном автобусе реальный учет пассажиров с помощью отрывных билетов не ведется), компенсируя себе прожиточный минимум. Для них государство олицетворяет как раз он, бесплатный пенсионер, лишающий жизненно необходимого заработка. В лице пенсионера-льготника, таком доступном в отличие от абстрактного «государства», видят они своего врага. И мстят ему как могут, а иногда и бьют. За то, что им-то государство вообще ничего не обещает и не гарантирует. Не дай Бог заболеть или попасть в беду. За все платят и будут платить, если денег хватит.

А на старости их неизвестно что ждет. Во всяком случае, точно, что пенсии достойной не будет, ведь официальная зарплата у них — минимальная. И то спасибо, если хозяин официально оформил… Какой статус даст им государство на старости лет? Может быть, «жертвы перестройки»? С правом бесплатного проезда…

Вряд ли водитель автобуса, посчитавший естественным «поучить» льготника, испытал угрызения совести. Вряд ли серьезно будет разбираться с этим диким инцидентом милиция. Не встречает осуждения ненависть к старикам и у общественности. За пятнадцать лет не только мир вокруг нас изменился — мы все оказались послушным пластилином, из которого вылеплен «капитализм с нечеловеческим лицом». Одни только старики и воюют еще за свои права, честь и достоинство, поддерживая в нас память о том, что были когда-то такие понятия…

Ольга Сивцова